“Сияет Свет неизреченным Словом”
Алевтина Сагирова – поэт волею Божией, дар поэтического ви́дения и слова она несет через всю жизнь, прислушиваясь к шелесту берез, шепоту ручья, пению матери, голосам детей, затаенному молчанию малой родины и гомону, крикам, стонам Родины большой. И все это – в глубине того, что со стороны видится как судьба обыкновенной женщины, жены, матери, журналистки, верного друга многих людей: и простых тружеников Оршанского района, и творческой интеллигенции нашей республики. Две судьбы – поэта и человека – неразрывно слиты, и наиболее полно представлены в этом сборнике.
Поэтизация обыкновенной жизни – определяющая черта лирики Алевтины Сагировой. В этом выражается приятие мира таким, каким он дан нам свыше, ведь жизнь наша – день: работа ради куска хлеба, заботы о родителям и детях, но день этот – золотая скорлупка, внутри которой – целая вселенная наших чувств, страстей, желаний, порывов.
«….Я поразился, – писал мне об Але готовящий к печати первый вариант этой книги поэт Николай Михеев, – до чего же все-таки она солнечный поэт. Как-то впервые бросилось в глаза – видимо, нет в этом ни перебора, ни навязчивости. Знаешь, сколько раз у нее в самых разных ситуациях встречаются слова “солнце”, “солнышко”, “солнечный”? Около семидесяти! У других в стихах – луна, а Аля наша живет при свете дня, не прячась ни от судьбы, ни от совести».
Поэтический сборник Алевтины Сагировой можно назвать летописью поколения людей второй половины XX века, нашего поколения – летописью не без тяжелых чувств и тягостных раздумий, но с определяющей светлой тональностью.
Мы памятью, мыслями, чувствами своих отцов и матерей знаем Великую отечественную войну 1941–1945 годов, ужасное положение послевоенной деревни, когда, убегая от голода, родители перевезли нас в город, и мы долго не могли наесться простого хлеба. До сих пор наши женщины нарезают хлеб к обеду большими ломтями, безотчетно собирают крошки в ладонь.
Не бывала матушка у моря,
Не дарили ей мужчины розы,
Лишь встречала утренние зори,
Всю-то жизнь работала в колхозе.
Мы помним опустошение деревни, разрушение храмов в шестидесятые годы, когда наши испокон веку родные селения были названы “неперспективными пунктами”.
И однажды после ливня
С серебристой бородой
Этот пункт неперспективный
Весь затянет лебедой.
Мы пережили краткий период иллюзий, связанных с перестройкой, и начало реставрации капитализма, что обернулось новыми бедами для российской деревни.
Гаснет внутри меня голос ликующий,
Кукишем видится перст указующий.
Время буранное, времечко смутное,
Поздно ли, рано ли – все перепутано.
Таков общественно-политический фон поэзии Алевтины Сагировой, фон судьбы нашего поколения. Но внутри жизни, представленной в поэзии Али, – наши вечные ценности: Родина, семья, ощущение своего родства со всей историей русского народа.
Вернусь усталая, поохаю,
В твоих руках согрею пальчики.
Мирок с будильником на шкафчике
Так беззащитен пред эпохою.
Наш внутренний мир – “мирок с будильником на шкафчике”– при всей кажущейся беззащитностью “пред эпохою” на самом деле крепок и непоколебим, о чем свидетельствует поэзия Алевтины Сагировой.
“В золотой скорлупке дня” – книга, выстраданная жизнью, книга, вобравшая в себя весь путь поэтессы, ее стремление к высотам русской поэзии, запечатленным в творчестве Н. А. Некрасова, Ф. И. Тютчева, А. А. Ахматовой – поэтов, по-моему, наиболее близких Алевтине.
Многие зрелые стихи Али – в духе тютчевской традиции, того возвышенного духовного взгляда, который объемлет мир живых и мертвых, которые у Бога живые, мир быта и философского раздумья, мир русского слова и Слова неизреченного, в соединении чего и могли родиться строки, посвященные ушедшим из жизни друзьям-поэтам, чьи голоса “все тише”, голоса – “просящие молитвы поминальной”:
Под их ступнями Млечный путь пылит,
Земных страстей рассыпаны оковы.
С далеких и неведомых орбит
Сияет Свет неизреченным Словом.
Образ женщины, представленной в поэзии Алевтины Сагировой, – сложен, но не противоречив, наоборот, цельность – неотъемлемое свойство внутреннего мира лирической героини. Сохранить себя в бытовых неурядицах, душевных соблазнах помогает вера, пропитывающая всю поэзию Алевтины, благодатное принятие мира.
Благодарю Тебя, Небесный Поводырь,
За беды все, что Ты мне посылаешь.
Здесь, на земле, они – Твои следы,
И Ты за мной с участьем наблюдаешь…
Православная вера, народная жизнь, народные поэтические традиции – вот источники, питающие лирику Алевтины Сагировой. Прежде всего к простому народу обращается поэтесса, и люди отвечают ей внимаем и любовью.
Еще раз процитирую письмо Николая Михеева: «Вера жила в ней подспудно с детства (все-таки Аля из старообрядческой семьи, в каких хранили ее крепко)… Прошедшая через бурю искушений душа обрела в вере самую надежную опору в жизни.
А связь с народной традицией была у нее всегда – эта с генами переданная русская песенность. Не случайно из всего нашего поэтического круга только на ее стихи самые разные люди сочиняют песни. Взять хотя бы “Сентябрь”, который кроме тебя положили на музыку еще четверо. И ведь песни-то сочиняют не только друзья да знакомые, но и люди, в глаза Алю не видавшие, – это ли не признание!»
Игорь Карпов
Ссылка источника информации http://freesfera.ru/content/alevtina-sagirova-v-zolotoi-skorlupke-dnya
Электронный вариант книги.
Полный - по сравнению с тем, что составляет
печатная версия. Подготовлен И. П. Карповым, Н. И. Михеевым.
АЛЕВТИНА САГИРОВА В ЗОЛОТОЙ СКОРЛУПКЕ ДНЯ
Стихи
Йошкар-Ола
Сагирова
А. А. В золотой скорлупке дня: Стихи. – Йошкар-Ола: Издательство Марийского
полиграфкомбината, 2006. – 288 с.
В
книгу вошли новые произведения, а также лучшие стихи из предыдущих сборников
Алевтины Сагировой, известной в Республике Марий Эл поэтессы, члена Союза
писателей России. Все они пронизаны нежностью и теплом, болью и достоинством.
Откровенность, безыскусность, обостренное восприятие мира и поэтическое
вдохновение – вот сплав, из которого отлиты предлагаемые читателю строки.
Весна
пришла! Весна окрест!
Все,
что в эскизах у белой зимы,
Ах,
мне б не видеть негатив,
В
марте нити выпрядет метель
Месяц
говорливой воды
Твой
вопрос окажется ответом
Ах,
время таянья снегов,
Оплывали
сосульки, как свечи,
КАМЫШИ
В
пасмурный день бездонный,
Когда
живу вне времени и сути
Больно!
Так сердцу больно!
Глубоко
вздыхает ночью поле,
Как
тихо в доме. Тишина
В
лилово-зеленом сирени кусте
Бросив
взгляд на уголек заката,
Гроза
полночная сверкала,
Улетело
лето земляничное,
Бродит
солнце в сквозном сосняке,
Оплакивал
август лето
Королева
Осень, разрешите
Страдают
люди,
На
кухнях рубится капуста,
Возраст
зрелости осенний,
Бабьего
лета прозрачные дни,
В
косах осени желты ленты,
Превратился
месяц в овал,
Вот
и осень пришла.
Осень...
В
мире осень! Это очень здорово.
Какие
тревожные крики
От
нежданного мороза
Что
печальною гримасой губы скошены?
Если
спросят: «Как дела?»,
В ЗОЛОТОЙ
СКОРЛУПКЕ ДНЯ
Весна
пришла! Весна окрест!
В деревьях бродят жизни соки.
Зима, как зверь, уходит в лес,
Теряя серой шерсти клоки.
Забьется в чаще в бурелом,
Последней кровью истекая,
Чтоб прорасти лесным цветком
И расцвести в начале мая.
Весна пришла! Весна вокруг!
Мир в синеве прозрачной тонет,
И ландыш, отзвук белых вьюг,
Моих касается ладоней.
Все,
что в эскизах у белой зимы,
Выбрало теплые краски.
Но лица пейзажей еще в полумаске,
И незаконченность чувствуем мы.
Будут на них все богаче тона,
Ярче контрасты, нежней полутени,
Сколько шедевров — прекрасных мгновений
Миру подарит художник-весна!
Лето и осень — их кисти нежны,
Сочные краски ложатся мазками,
Холст загрунтован, натянут на раме,
Жаль, что короче становятся дни...
Ах,
мне б не видеть негатив,
Да позитив не вышел.
Умолк затверженный мотив,
И снег покинул крыши.
Навзрыд заплакала весна
Ребенком в час рожденья,
И поманила крутизна
Везеньем и спасеньем.
И, отвернувшись от даров
Венеры круглолицей,
Среди оттаявших дворов
Искала я Жар-птицу.
А был той птицею рассвет,
Внезапно наступивший,
То подтвердила вербы ветвь,
Тихонько стукнув в крышу.
Дождался солнца лепесток,
Изогнутый капризно,
Молитве верных внял восток,
Весь в золоченых ризах...
В
марте нити выпрядет метель
Из руна серебряной отары.
Вот и струны для твоей гитары,
Озорник и песенник апрель.
Скоро под лихие переборы
Сон-трава проснется среди бора,
Упадут дождинки с облаков
В голубые чашечки цветов.
И пребудет в мире круговерть:
Что не начиналось, то начнется,
С неба синева на мир прольется,
Мир заставив о любви запеть.
Месяц
говорливой воды
Уберег меня от
беды,
Половодьем схлынула боль
От нежданной встречи с тобой.
Покатились к лету деньки,
Отцвела ольха у реки,
Новолунья темная ночь
Помогла печаль превозмочь.
Поутру пичуга споет,
Снимет день заклятье твое,
Вечер разольет акварель,
Я скажу: спасибо, апрель.
Я скажу: не надо хлопот,
Юный месяц мне подмигнет,
Станут в реках воды светлей,
Будет много солнечных дней!
Твой
вопрос окажется ответом
В миг, когда с тобой заметим мы,
Как легко вытаивает лето
Из под снежных залежней зимы.
В миг, когда оттаявшие слезы
Мы прольем в проснувшийся ручей
И влетим, свободные от прозы,
В стаю ярких невесомых дней.
В кутерьме цветного хоровода
Потечем разлившейся рекой,
Нам отломит солнышка природа
Ласковой и щедрою рукой.
Напоит просторами и синью,
Как детей, прижмет к своей груди.
Будущность из самых легких линий
Замаячит где-то впереди.
И надежда эхом отзовется,
И забьется сердце невпопад,
И дождем нечаянным прольется,
Счастье обещая, звездопад.
3.04.2000
Ах,
время таянья снегов,
Хмельней вина,
светлей, чем праздник,
Не убежать от мыслей праздных,
Не спрятаться от нежных слов,
Тех, что с утра твердит скворец,
С прибоем вешних чувств не сладив,
Людей оттаявшие взгляды —
Предвестники тепла сердец.
Капель стекается в ручьи,
Ручьи, журча, сбегают в реки,
Бредут по лужам человеки,
Среди весны почти ничьи.
Ах, время таянья снегов,
Беспечных грез, слиянья судеб
И обещанья сказки людям
С обманным именем — Любовь.
Оплывали
сосульки, как свечи,
В опрокинутом мире апреля,
Вы сказали, что время не лечит,
Что не помните вкуса веселья.
Тихо падали капли на руку,
Возвращая к весне то и дело,
Я помочь вам хотела как другу,
Но помочь, как всегда, не умела.
Зависали слова над желаньем
Разорвать роковой треугольник,
Над бесхитростным капель дрожаньем,
Над весной, не покинувшей дворик.
Было чувство стоянья у гроба
Без печали, без боли и страха,
А лучи превращали сугробы
В ноздреватый источенный сахар.
КАМЫШИ
Из болотной глуши
Сын принес камыши,
Бархатные, черные,
Стебельки точеные.
Пусть стоят на столе
В голубом хрустале,
Под надежной крышею
Ветром неколышимы.
А опустится ночь —
Камышинка точь-в-точь —
В кабинетной тиши
Загрустят камыши
О ветрах, о дождях,
О болотных огнях,
О болотных огнях,
О родимых корнях.
В
пасмурный день бездонный,
Словно обрывок сна, —
Маленькая мадонна
В поезде у окна.
Оком печально-кротким,
Голову чуть склоня,
Из-под пшеничной челки
Глянула сквозь меня.
Глянула — и забыла,
Дали вернула взгляд.
Что же в груди заныло,
Вспомнилось что опять?
Катится поезд к югу,
Катится память вспять:
По заливному лугу
К речке подходит мать.
Влагой в лицо дохнуло,
В травах растаял след,
Птица крылом черкнула
Пасмурный тихий свет.
Когда
живу вне времени и сути
Земных печалей и земных волнений,
Я становлюсь бесплотно-невесомой,
Вся зренье, обонянье, чуткий слух.
Я растворяюсь в воздухе и камне,
Бегу водой прозрачной по протокам,
Блуждаю в лабиринтах подземелий,
Скольжу пылинкой в солнечном луче.
И ощущаю ясно нераздельность
Себя с Природой, с Бесконечным Миром,
И Космос неразгаданный читаю
Без перевода на земной язык.
Больно!
Так сердцу больно!
Словно обруч на нем железный.
Поцелуй меня, ветер вольный,
Нежно-нежно, как друг любезный.
Уведи меня в край ромашек,
Родниковых речей бессонных,
Где березка мне веткой машет,
Где лучами осыплет солнце.
Нашепчи мне слова хмельные,
Проведи босиком по лугу,
Посмотри мне в глаза больные,
Ветер, ветер, подай мне руку.
Глубоко
вздыхает ночью поле,
Спит река, вернувшись в берега,
И душа, забывшая о боли,
О вчерашних молится врагах.
И струится звездное мерцанье,
Землю омывая от грехов,
И ветвей оживших колыханье —
Предсказанье будущих стихов.
Как
тихо в доме. Тишина
Рекою душу
омывает,
На волнах ласковых качает,
Какое счастье — я одна.
Могу по комнатам слоняться
И слушать Брамса, а потом
Стихосложения заняться
Пророчеством и колдовством.
Греховным действом со словами
Или святым? Кто скажет мне?
Но возникают строки сами
В благословенной тишине.
Кто шепчет их, и кто внушает
Мне, грешной женщине Земли?
Небесным светом орошает
Волшебных звуков перелив?
...Бреду по кромке дня и ночи,
Еще не вхожа в область сна.
Как тихо в доме. Тишина
Свиданье тайное пророчит.
В
лилово-зеленом сирени кусте
Запутался голос пичуги,
И вздрогнули капли на каждом листе,
И утро явилось округе.
И свистам, и всхлипам внимала сирень,
И влажное небо внимало,
По лучику солнца скользнул новый день,
А душу все ночь занимала.
Жасминная ночь с волхвованьем луны
И вкрадчивым плеском шептаний,
С дрожаньем серебряной тонкой струны
В оркестре пустых обещаний.
А. Бахтину
Бросив
взгляд на уголек заката,
Лягу спать, не отстояв вечерни,
У дерев, сияющих как латы,
Чья-то кисть листву покроет чернью.
Будут мысли течь, переплетаясь
С тишиной, настоянной на травах,
И когда последняя растает,
На свободу возымеет право
Та, что называется душою,
Что летать умеет в поднебесье,
О судьбе беседовать с звездою
И дарить подслушанные песни.
Гроза
полночная сверкала,
Грозилась градом,
И мне, проснувшейся, казалось,
Что радость — рядом.
Метались сполохи по окнам
От молний дальних,
И мне подумалось, что можно
Сбежать из спальни.
Сбежать в ночной сорочке тонкой
В цветущий клевер,
И как давным-давно ребенком
Грозе поверить.
И не бояться, а смеяться,
Душой ликуя,
И в теплом ливне задыхаться,
Как в поцелуе.
Из чаши неба осиянной
Испив отваги,
Вдруг ощутить себя слияньем
Огня и влаги.
Улетело
лето земляничное,
Скоро осень гостьей будет здесь.
Голуби из лужицы коричневой
Пьют густую глиняную взвесь.
Горлышка движение неловкое,
Капля на асфальте второпях...
Нежно греет солнце августовское
Землю и солому на полях.
Рощицу, дождями напоенную,
Валуна причудливый огран
И через соломинку злаченую
Пьет прохладный утренний туман.
Влажных гряд укропное дыхание,
Скошенного луга малахит...
Затекает август в подсознание,
Голову остудою пьянит.
Бродит
солнце в сквозном сосняке,
По хвоинкам опавшим ступает,
На протянутом в небо стволе
Золотистой слезой выступает.
Ту слезу огранит ювелир
За туманом далеких столетий,
Тесной комнаты сумрачный мир
Словно солнце внезапно осветит.
И увидит в сияньи старик
Лес сквозной и стволы золотые,
Ослепительный вечности миг,
Бывшей жизни мгновенья простые.
И, быть может, заметит меня
На границе бегущего света,
И подумает: знаком огня
Было сердце отмечено это...
Оплакивал
август лето
Дождями неисчислимыми,
Туманы белесо-синиие
В мир приносили грусть.
Осени легкой метой
Ложилась она на травы,
Подмешивалась отравой
В напиток остывших чувств.
В зелени влажных листьев
Пряталась грусть до срока,
Но разнесла сорока
О гостье нежданной весть.
Мол, шла она в поле чистом,
В рощице пела дальней,
Песня исповедальней
Где еще в мире есть?
Королева
Осень, разрешите
К золотому шлейфу
прикоснуться,
На стихи меня благословите,
Пусть слова, как листья, оборвуться
С дерева души. И пусть воскреснут
В сердце безнадежностью томимом.
А потом ко мне вернутся песней.
Королева Осень, что ж вы мимо?
Гордое Величество, простите.
Ведь у Вас и так хлопот хватает:
Целый мир, растерянный проситель,
К золотому шлейфу припадает.
Страдают
люди,
Смеются мимы,
Душа, как рана,
Как боль сквозная.
Любовь с неправдой
Несовместимы,
Теперь я знаю,
Я точно знаю.
Ты не печалься,
Я кану в осень,
Подхватит ветер
Мою походку.
Взгляни на небо —
Какая просинь
Над горизонта
Строкою четкой.
Ты не печалься —
Печаль растает,
Поверим этой
Надежде ложной.
Листву деревьев
Сентябрь срывает
И ранит сердце
Неосторожно.
На
кухнях рубится капуста,
Рябина стынет у крыльца,
И что с того, что в сердце пусто,
Тоскливо, холодно и грустно,
Как в доме, если нет жильца.
Возраст
зрелости осенний,
Терпкий вкус полыни спелой,
Позолоченные тени
И на черном, и на белом.
Люди так неосторожны —
На асфальте кровь рябины,
По утрам увидеть можно
На зеленом первый иней.
Первый иней — не награда,
Это просто весть о смерти,
В круговерти листопада
Рядом ангелы и черти.
Рядом в грусти пониманья,
Что проста разгадка тайны:
В лабиринтах мирозданья
Мы случайны, мы случайны...
Бабьего
лета прозрачные дни,
Синее небо и желтые листья,
Голос печали, высокий и чистый,
Нежит покой отдыхающих нив.
И, отрываясь от бренных забот,
Мысли возносятся к ясному небу,
Но возвращаются к запаху хлеба,
К запаху хлеба — с небесных широт.
Так и живу. И тоской неземною
Не истекаю, как листьями клен,
Только все снится и снится мне сон,
Будто другая звезда надо мною.
Эти виденья — откуда они? —
Горные пики высоки и льдисты...
А над Россиею кружатся листья,
Падая тихо в прозрачные дни.
В
косах осени желты ленты,
В сердце женщины ярче грусть.
В надоевшие комплименты
Напоследочек наряжусь.
Коль смеяться, так звонко-звонко,
Целоваться, так на виду!
Что же пойманным олененком
Тихо рядом с тобой иду?
Ты не плачешь, и я не плачу,
Светит нежность в озерцах глаз.
Видно осень — а кто ж иначе? —
Светлой лентой связала нас.
Превратился
месяц в овал,
По березнику
сквозняк загулял,
Промелькнула стайкой листва,
В книге года осень — глава.
Ничего в ней вроде бы нет:
Незатейлив желтый сюжет,
Птицами прострочена даль,
На странице каждой — печаль.
Я листаю их, не спешу,
По утрам на пальцы дышу,
Сквозь туман читаю едва
Заговоров древних слова.
А. Бахтину
Вот
и осень пришла.
Стали тише сады,
Вечерами туманны
Оконные стекла.
Вот и осень пришла.
Сквозь густые дожди
Вижу мир за окном,
Как сквозь тысячу
Мокрых моноклей.
Грустно, холодно...
Тянет на юг
Птиц, привыкших
К веселому лету.
Грустно, холодно...
Может быть, вдруг
Друг заглянет,
Продолжит беседу.
— Вот и осень пришла, —
Скажет медленно друг. —
Вечерами туманны
Оконные стекла.
Вот и осень пришла,
Только осень вокруг...
Осень...
Пора расставаний,
Пора размышлений,
Грустных признаний,
Холодных течений.
Время взросленья
И начинания,
Время забвенья
И забывания.
Только для тех,
Кто спокоен и косен, —
Осень, как осень,
Обычная осень.
В
мире осень! Это очень здорово.
Как деревья, обнажилась
суть.
Георгины огненные головы
Заморозкам весело несут.
Говорят, природа умирает, мол,
Только я не верю в этот бред.
Осенью звучнее жизни колокол,
И тревог неизгладимей след.
Милый мой, не обнажай бессилия,
Прогони запутанные сны,
Как природа, жизнь аккумулируя,
Затаись до будущей весны.
Какие
тревожные крики
Птичьей исторгнуты стаей!
Разбойный октябрь, словно викинг,
Добычу свою настигает.
Повсюду, простор озирая,
Увидишь разбойничьи меты:
Там дальняя роща пылает,
Здесь догола клены раздеты.
И день, что дождями измучен,
И ветер, что воет и свищет,
И стелются низкие тучи,
Как дым над родным пепелищем.
Нет смысла побегом спасаться,
Не лучше ль смотреть, цепенея,
Как викинг остатки богатства
Бездумно по ветру развеет.
От
нежданного мороза
Дрогнут стебли камыша,
И собьется вдруг на прозу
Воспарившая душа.
Потеплеет, будет слякоть,
Будет ночь темным-темна,
И захочется поплакать
У погасшего окна.
Ах, осенние капризы,
Пляски желтых сквозняков,
Лист кленовый вместо визы
В королевство чудаков,
Где реальны сны и грезы,
Где вином полны мехи,
Где исторгнутся как слезы
И забудутся — стихи.
Что
печальною гримасой губы скошены?
Даже если через силу — улыбнись!
Теплый ветер заметался среди осени,
Как заявка на совсем иную жизнь.
Ветром слизана твоей печали масочка,
Ах, какой у забияки аппетит!
Жди, и радости нечаянная ласточка
Даже осенью глубокой прилетит.
Если
спросят: «Как дела?»,
Я отвечу: «Все нормально!»,
Хоть порой не безпечально,
И не радостно жила.
Я отвечу, что грущу,
Жду особенное что-то
И в работе, и в заботах
Все поэзию ищу.
Осужденью вопреки,
Слов породу добываю,
Трудно злато намываю
В водах жизненной реки.
Пусть ударит наугад
Ранних заморозков выстрел —
И на бал последних листьев
Приглашает листопад.
Снова осень на бегу
Мне в ладони, как рубины,
Сыплет ягоды рябины —
Их для птиц приберегу.
